Инара Петрусевич:  – Если хотите спросить, как я живу, то сразу могу ответить на это вопрос словами своего сына, когда ему было 4 года: «Зачем вы меня спрашиваете – как я живу? Я и так знаю, что я живу хорошо. Поэтому меня не надо спрашивать, как я живу» (смеется). Он уже взрослый, но я до сих пор помню и соглашаюсь с его словами (улыбается).

 

Ротко Центр: – Понятно! С главным мы определились, осталось поговорить о деталях, которые и составляют эту хорошую и интересную жизнь.

 

ИП: – Я человек открытый, не умею утаивать или прятать, так что все расскажу (улыбается).

 

РЦ: В одиночестве любите работать или компания рядом не помешает?

ИП: А по-разному могу. Ведь у нас были пленэры, где по нескольку художников в одном помещении. Ты просто понимаешь, что тебе дают два метра и это все твое пространство для творчества. Вот дома, если отвлекают, это уже другое. На своей территории хочется, все-таки, играть по своим правилам. Здесь главное не от раздражителей дистанцироваться, а от соблазнителей (смеется). Пообщаться я очень люблю, поучаствовать в чем-то увлекательном. Например, поездки – когда предлагают посмотреть на какое-то чудо-озеро или лес… И тогда включается внутренний голос «Ну, ничего-ничего, я успею! Вернусь, у меня еще будет четыре часа и я порисую!» Но потом я уже устала и все перекладывается на следующий день (смеется). И вот в этот следующий день я строго не отвечаю ни на телефонные звонки, ни на предложения… Появляется четкий план на рабочий день и уже никуда не надо метаться.

 

РЦ: Человек-процесс или результат?

ИП: Процесс.

 

РЦ: Коммерческая жилка есть?

ИП: Нет, я творец. Если бы я была заточена на коммерцию, то более бережно сохраняла бы свои работы, ответственней структурировала. Уже лет 20 назад начала бы работать на цель заработать. Сохранила бы очень много своих картин, которые показала бы в каком-нибудь большом музее с дальнейшей целью их продать. Но – у меня это все «творилось» и сразу все куда-то расходилось. Конечно, были финансовые бонусы, иногда очень приятные. Но это не было запланированной акцией.

Или, например, когда я участвовала в плинэре имени  Марка Шагала в Витебске, получила достойное место и красивую статуэтку – безусловно, было очень приятно.

Для того, чтобы продвигаться, нужны связи. Плести целую паутину, которую надо знать где расставить и как много туда попадет «добычи». В то же время я считаю, что художник не должен быть голодным, забытым и лишенным элементарного! Тогда трудно творить и эмоционально оставаться наплаву. Это мое персональное мнение, ведь я придерживаюсь простой концепции: хочу, чтобы с моим искусством люди жили. Открытка ли это, сумка, майка с моими рисунками или картина. А как иначе? Ведь если день не задался, ты ведь ждешь, чтобы он закончился? Чтобы это быстрее прошло?  Мы ведь все равно ждем этапа, чтобы переживать позитивные эмоции, ведь правда же? Никто ж не хочет, чтоб мучения и страдания продолжались вечно. Голод должен быть только информационным! Увидеть что-то новое, открыть в себе что-то новое, понять – на что ты еще способен. Жажда познания – вот это я признаю. Вот такой голод –  это круто.

 

РЦ: Есть тема-фаворит?

ИП: Я не делаю шаблонно. У меня нет такого – на поток в одной теме. У меня меняются состояния, меняются темы. И мне все время хочется экспериментировать. Когда я делала персональные выставки в Дании, галерист сказала: «Инара, иногда кажетсся, что выставки делают разные художники – насколько они отличаются друг от друга!» Но мне так хочется, чтобы не было скучно самой. Не представляю себя в одной выбранной теме или направлении. Конечно, это определенный риск. Ведь в узкой колее все понятно и если оно «идет», то чего искать еще чего-то? А в моем случае это всегда «выстрелит или нет».

 

РЦ: Не страха, что закончатся темы? Что банк идей Инары Петрусевич истощится?

ИП: Я об этом даже не думала.. Только если я переключусь на что-то другое совсем (задумалась).

 

РЦ: А может не надо?

ИП: Пока не собираюсь (смеется).

 

РЦ: Любите риск и вызов?

ИП: Ну это да (смеется). Пример того, как я провела эту зиму – о многом говорит. Я же уехала осенью и планировала ненадолго, а получилось до весны. Началось с прошлого пандемического года. Я познакомилась с прекрасным человеком и в разговорах появилась эта идея – уехать на пару месяцев в Австрию, в горы. А потом, когда все закрылось, уже встал вопрос – а чего кататься туда-сюда? И я осталась на всю зиму. Йозеф  – начинающий фотограф, который делает первые шаги, и я решила его поддержать и вдохновить в его начинании. В результате у нас получилась совместная выставка!

 

РЦ: Тоска по родине была?

ИП: Нет, я не тосковала. Потому что на меня обрушились горы (смеется). Меня это так магнетизировало… Мы жили высоко в горах, и когда встаешь утром и видишь все это… Тут, в Даугавпилсе, я уже привыкла к своей улице, виду из окна, к этому городу. Я его очень-очень люблю! Но хотелось каких-то свежих впечатлений! К тому же, там я топила печки – совсем так, как у себя дома. И это было одной из ниточек, которая напоминала мне о моей квартире и мастерской (улыбается).

 

РЦ: Очевидно, это необходимо художнику – сменить обстановку.

ИП: Да это всем необходимо! Вырваться из привычного и познать новое. И я считаю, что если человек хочет перемен, то он их обязательно организует.

 

РЦ: Ни один человек не возвращается из путешествия прежним. Что изменилось после такой долгой поездки?

ИП: Я стала смелее и увереннее. Ведь я никогда бы не подумала, что смогу выступить в роли куратора выставки!  Я только сейчас поняла, каково это – организовать экспозицию. Продумать о расположении картин, как выстроить стены-модули, свет. Как сделать акцент на работах фотографа, чтобы не перетянуть все внимание на себя, а усилить его часть выставки. Потому что мне уже и так хорошо , я самодостаточна и могу быть просто фоном его произведениям. Это ведь его первая выставка, его дебют. И он очень стеснялся показываться впервые в таком формате. Я очень хотела, чтобы люди не просто проходили сквозь выставку и как ветром их уносило бы дальше, а чтобы они задерживались тут подольше. Продумала месторасположение каждого стула напротив фотографий, каждой детали, чтобы «зацепить» гостей.

Местные художники были настроены скептически – «не то время, никто не придет…нет-нет, не сейчас…» А я сказала – мы сделаем и будем первыми! Хоть для десяти человек. На открытие выставки мы запланировали три часа, а провели на ней времени в три раза больше. Потому что люди приходили и приходили, и мы не могли просто взять и уйти. Выставку назвали SCHRITT FUR SCHRITT (ШАГ ЗА ШАГОМ). Перед этим я уже походила в горы и прочувствовала всю прелесть восхождения зимой по сугробам, когда обувь с каждым шагом тяжелеет, но ты идешь к цели и получаешь ощущение восторга и радости в благодарность за трудный пройденный путь. Наверное, эта ассоциация и вдохновила на такое название.

 

РЦ: И как Вам результат в итоге? Какое послевкусие?

ИП: Мы оба удивили всех! Он же звукорежиссер, а фотография это просто его увлечение. Остались горды собой и довольны (улыбается).

 

РЦ: Вы производите впечатление общительного и открытого человека, аккумулирующего вокруг себя единомышленников.

ИП: Да, у нас дома всегда было много людей, я очень люблю гостей.

 

РЦ: Это творческая тусовка?

-ИП: Это и художники, и моя буддистская компания.

 

РЦ: Каким образом философия буддизма присутствует в Вашем творчестве да и вообще в жизни?

ИП: Это взгляд, который можно проверить на собственном опыте. О том, как вещи, явления в нашей жизни взаимосвязаны. Как все мы взаимосвязаны. Ведь то, что мы воспринимаем и как мы воспринимаем, зависит от состояния нашего ума. Это учение о том, каким все является на самом деле. Это состояние ума, когда ты развил в себе самые лучшие качества не только для себя, но на благо всех существ. И что самое приятное – всю жизнь ты остаешься студентом, нет «потолка» совершенствованию. Мы учимся, чтобы навсегда остаться в состоянии, где больше не возникает никаких трудностей и боли. Ощущать больше радости, без страдания.

 

РЦ: Ваши картины и рисунки – выдуманный мир?

ИП: Представьте – нет! Они все связаны с моими личными историями и с историями моих друзей. За каждым конкретным образом стоят вполне конкретные люди. И вы бы очень удивились, когда бы узнали – кто явился прототипом той или иной картины! Но я этого не расскажу (смеется). Если, например, на рисунке изображены курочки ( «Свидание») , то это не впечатление от увиденных мною куриц. Это пара знакомых мне людей. И эти люди знают, что писано с них. Но мы договарились, что это останется нашей тайной (смеется).

 

РЦ: Как нашелся вот этот, уже всеми узнаваемый, стиль Инары Петрусевич?

ИП: Я не знаю… Я сама не могу это объяснить. Для меня же это как походка, он родился вместе со мной. Я много рисовала уже в детском саду, потом в школе. Там меня заметил учитель рисования и сказал, что пора идти во взрослую студию (на Химии, район Даугавпилса  – прим.,). В ней тогда преподавала Людмила Проценко. Я пришла во взрослую группу к людям, которые уже понимали – чем они хотят заниматься. А я еще только начинала, и началом стала моя картина «Фонтан», который в Дубровинке. И он был такой многогранный: когда хочется показать и брызги, и небо, и глубину. С этого все и началось уже серьезно.

 

РЦ: Что охотнее пишется – люди или неодушевленная природа?

ИП: Неодушевленная природа… (задумалась). Тогда, в горах, я не могу сказать, что писала неодушевленную природу. Я трансформировала изображение гор по-своему. Я эти горы рисовала не те, на которые ты смотришь, а те, которые смотрят на тебя.

 

РЦ: Кто из художников особенно впечатляет и вдохновляет?

ИП: Иллюстраторы. Мне уже давно говорили, что мне надо в графику. И сейчас смотрю на свои работы разных времен и вижу, что я не отставала от приличных художников-графиков и у меня это получалось всегда. Сейчас я открыла для себя художницу Викторию Семыкину. Она по духу очень со мною схожа и мне нравится ее импровизация, спонтанность, где, тем не менее, продумана каждая деталь! Мне нравятся канадские художники иннуиты. Дэвид Хокни, английский художник, старенький уже, но о-очень яркий. Иллюстратор Квентин Блейк. Из наших мне нравится иллюстратор Нелли Зирните. Даши Намдаков. Канадка Ашивак. Это такая смесь! (смеется).

После того, как я увидела Густава Климта в Вене – пережила самый настоящий катарсис… Когда ты видишь это в диджитале или книгах, то не понимаешь всего восторга. Его работы буквально дышат! Они настолько прозрачные, не такие плотные, как мне казалось до встречи с оригиналами. Эти нежные слои – буквально прикосновение красками к холсту, когда он рисовал женщин. Ведь этим картинам больше ста лет, а они как живые, говорят… Иногда есть ощущение времени в картинах, а в его – нет. Эгона Шилла я разглядывала в сантиметрах двадцати от полотна – восхитительно…

 

РЦ: А хотелось бы проиллюстрировать книгу? Какую?

ИП: Возможно, хотелось бы. Но это была бы только моя история, мною придуманная. Для этого надо найти время, чтобы в это погрузиться. Я люблю ходить в книжные магазины и всегда иду к полочке, где стоят детские книжки – там можно увидеть именно детских иллюстраторов. Они тоже делятся по возрасту – до трех лет, до семи и т.д. Так вот меня больше привлекают те, кто иллюстрирует книги для детской аудитории постарше, ближе к подростковой. Кстати, у меня уже скопилось много рисунков на бумажках, которые никто не видел (улыбается).

 

РЦ:  Значит, им надо дать жизнь?

ИП: Да, некоторым рисункам везет – они обретают вторую жизнь в качестве оформления на стенах. Ко мне обращаются компании, предприятия. Например, недавно делала рисунки в офисном помещении автосервиса – получилось интересно и с юмором. Там такие интересные люди работают, нетипично подходят к к делу. Доверились мне и на все согласились (смеется).  Это так азартно – когда твои рисунки попадают на стену и остаются жить в таком формате. И их видит много людей!

 

РЦ: Инара, у Вас есть ученики. Можно ли сразу увидеть искру таланта в человеке?

ИП: Да. И тут важно ее не притушить. Например, родители одной моей ученицы благодарили меня за то, что посоветовала не учить ее новому, а дать возможность раскрыться ее собственным фантазиям и умениям. Не стирать то, что у нее есть и накладывать другое – это же так интересно из нее достать то, что уже есть! Небанальное и сильное. Родители говорят – спасибо, что убедила позволить ей двигаться вглубь своего таланта. Если бы мама не услышала меня, то неизвестно – во что бы вылилась инициатива взрослых потушить уже данный дар. А у нее очень крутые работы: девочка, которая не была ни в одной мировой галерее современного искусства, рисует просто в ту сторону.

Вообще, на своих мастер-классах я даю ученикам то, что мне нравится самой. Когда-то подруга заметила, как у меня получается работать с детьми и предложила потренироваться на ее детях. Так и пошло и продолжается уже много лет. Мне нравиться отдавать и делиться всем, что умею.

А иногда мои ученики открываются постепенно, под влиянием атмосферы моей мастерской – чувствуют тут себя как дома и учатся.

 

РЦ: А кто в свое время рассмотел искру таланта в Вас?

ИП: Основу в меня заложил Григорий Михеев. Мы очень много разговаривали, раскладывали рисунки на полу и я слушала его – иногда жесткие! – замечания. Но это было так по делу и так конструктивно, что не могло задевать. И это не было обидно – он сказал, что мы коллеги. И я чувствовала себя взрослой и важной.

 

РЦ: А сейчас приходится выслушивать критику, уже будучи Мастером? Кто осмеливается?

ИП: Мой брат (смеется). Нет, правда. Он всегда найдет, как можно улучшить картину. Я говорю – подожди, еще не закончено! И отворачиваю ее. Наверное оттого, что он много всего знает и умеет, поэтому так уверен, что и в искусстве эксперт (смеется).

 

РЦ: День творца. Какой он?

ИП: Во-первых, рядом должно быть что-то сладенькое (смеется). Потому что идет активная мыслительная деятельность, тратится много энергии и это мне необходимо. Для настроения. И работаю я не с утра. Где-то до часу дня дела всяческие, подумать, почитать. А вот уже потом я закрываюсь до вечера. Могу часов пять подряд . Или два-три дня просто живешь в мастерской, если что-то увлекло. Но одно неизменно – я всегда выкраиваю время на прогулки! Или это город, или лес. Или как в австрийских горах – ночью с фонариком. Гуляю я много, свежий воздух мне необходим.

 

РЦ: Датская галерея. С чего началось такое долгое сотрудничество?

ИП: Это спонтанный момент. Приехали керамисты из Хадрслева к нам в город. Я познакомилась с ними и просто открыто поинтересовалась – как сделать выставку в Дании. Они мои работы видели, оценили их, и мне было очень приятно, что меня отметили западные художники (тогда мы еще были постсоветским пространством для них). В итоге мы с группой художников предложили себя датской галерее, но по результатам их обсуждений была выбрана только я. Вначале они взяли две работы, хотели посмотреть – как это выглядит живьем. Им понравилось и мне сразу предложили персональную выставку. И она прошла хорошо! Было очевидно, что я интересна для датской публики, мои работы стали там продаваться. И вот так уже 25 лет сотрудничаем.

 

РЦ: Помимо иллюстраций есть и абстрактные работы?

ИП: Да, появились. Прошлым летом я снова за них взялась. Это магическое что-то, как будто кистью рисуешь музыку. Голова легкая и разгруженная, и ты играешь с цветом…как будто музыку создаешь на холсте.

Две работы, которые сейчас выставлены в «Легализованных фантазиях» (экспозиция в Ротко Центре – прим.,) – картины, написанные после путешествия в Венецию. Эта поездка на меня как с неба упала. В жаркой Венеции именно в этих цветах и увековечилось впечатление.

Цвет всегда выбираю не по теме или настоению, а по моменту. Может, завтра я подойду к этой же картине и мне покажется, что цвет надо заменить. Вот Венеция сделана за один день на одном дыхании. Они абсолютно закончены и никаких правок сделать желания не было и нет, прикасаться  к ним уже нельзя.

Так бывает не всегда – есть у меня одна картина,которая 14 лет не сможет никак закончиться. Отличная рама, холст – но стоит столько лет и никак. Ждет своего часа (смеется).

Вообще, интересно, что люди рассказывают мне о моих же работах. Иногда очень неожиданные рассказы. Как заглянуть в свое же подсознание. Я с большим интересом слушаю.

Про рисунки мне понятно. А вот в сложных картинах, в абстракции – там я уже не контролирую руку, кисть. Поэтому мнение других страшно интересно.

 

РЦ: Про планы спросить можно?

ИП: Нет! (смеется). Я уже заметила – как начинаешь говорить про планы, как будто открываются шлюзы и все сливается. Энергетика расплескивается. Главное – они есть.

Знаю одну вещь – никогда и ничего не оставлять на потом. Когда – потом? Какие уже потом? Если тебе не 25 лет и уже не 30… Что там еще откладывать? Вот сейчас есть момент, давай  делать! Сейчас.