Ротко Центр: Как изменилась ваша жизнь художника после переезда из Риги в латвийскую провинцию?

Янис Купч: Ну, это для Латвии мы провинция, а из Лондона Вентспилс совсем иначе смотрится (смеется). Есть свои плюсы и минусы. С одной стороны – меня подзабыли. Я перестал вращаться в гуще богемных тусовок, соответственно, – обо мне стали реже вспоминать. Но я, конечно, смотрю больше на плюсы. Жизнь вне столицы предлагает столько тем и вдохновения для творчества! Это совсем другой ритм, мысли, концентрация. Нет смысла и повода о чем-то жалеть, надо полагаться на себя и себе доверять.

РЦ: Почему Вентспилс?

ЯК: У Иевы (жена Иева Рупенхейте, художник, поэтесса – прим.) там свой домик на берегу моря. И в момент, когда работы не было, а менять что-то хотелось, мы решились на переезд. Подумали, что пустующий дом не должен пропадать. А потом и работа появилась.

РЦ: Выставка в нашем арт-центре: есть желание подкинуть зрителю спойлеров? Как правильно с ней знакомиться и с чего начать?

ЯК: Ой, я даже не уверен – правильно ли я, вообще, пишу! (смеется). Может, совсем не правильно. Просто нужно идти и смотреть, никакой специальной подготовки не надо. Может быть и требуется мнение с моей стороны, тексты. Кому-то это надо, но мне самому это часто мешает. Я бы даже названия не писал. Не писал, чтобы человек сам увидел, додумал, ассоциировал увиденное со своим опытом.

РЦ: Все-таки, чуть приоткройте занавес.

ЯК: Ну, если зрителю надо, то я готов. Тут три эпизода – Жестокие романсы, Пропавшие поселки и Корабельные брюхи.

РЦ: Интересная концепция корабельной темы…

ЯК: Я собирал фотоколлекцию входящих в порт кораблей. Представьте улицу прямо в городе, идущую вдоль портового фарватера, по которому движется громадный корабль. Ты стоишь и смотришь на двигающуюся стену и видишь ее так близко! Захотелось это увековечить. Раньше было просто – кораблей было много и это было привычное повседневное шоу. Я фотографировал и потом уже с фотографий создавал картины.

РЦ: Это непривычный нам, стереотипный образ корабля. Вы выбрали визуально несимпатичную «правду» о них.

ЯК: Да, они не красивые, если честно. Когда судно порожнее, то ниже ватерлинии открывается не самая приятная картинка: под влиянием морской воды и времени железо имеет совершенно рабочий вид. Да, это не прогулочные яхты, вот это точно. Просто когда начинаешь смотреть на корабль, как на будущую картину – это уже другое. И вот уже появился концепт, который оформляешь, прорабатываешь. Все ясно и пишется легко. Самое главное, придумывать-то ничего не надо – просто увидеть!

РЦ: Тема «В поисках утраченных поселков» появилась так же?

ЯК: Да. Идея была понять, что случилось с некогда живыми поселками, существуют ли они или остались точками на карте. Я сам намечал маршруты и с фотоаппаратом ездил в поисках. Собирал впечатления. Но, в целом, очень много мест, в которых когда-то жизнь кипела, а сейчас они совершенно пусты. Лес, поле, следы мелиорации… И никаких больше поселков.

РЦ: Ваши концепции строятся на реальных исследованиях!

ЯК: (Смеется) Главное – найти эту ниточку и тогда становится гораздо интереснее работать. Мотивирует очень! Вот пленэры я не очень, напоминают школу, где дается определенное задание и ты его должен выполнить. Кому-то это помогает, мне – нет. Я могу что-то по-быстрому «слепить», но не захватывает.

РЦ: Работа на заказ не ваш любимый формат?

ЯК: Ну да, так я и работаю. Когда есть идея, концепт – игра пошла! (смеется).

РЦ: Работа только в режиме вдохновения – это смело.

РЦ: Ну, мне неинтересно на заказ. Может, я неправильно делаю, не сижу и не пишу каждый день. Я не могу! Мне должно быть интересно.

РЦ: Мужчинам-художникам легче, чем женщинам – они могут тоннельно сконцентрироваться на одной теме или запросе, не разбрасываясь. Им меньше усилий необходимо на концентрацию. Согласны?

ЯК: Не могу судить (смеется). Но у меня тоже есть такое чувство, что я краду время у семьи. Я не могу отключиться, чтобы заняться тем, чем хочется. Правда. Можно сказать, что я мало работаю. Надо постоянно переключаться. Снова возвращаться. В Виляке, на пленэре Буша, была реальная возможность погрузиться в искусство. У меня не было первоначальной концепции. Но приехал, и как-то все получилось.

РЦ: Трудно было собирать выставку для Центра Ротко?

ЯК: Знаете, нет. Куратор (Марис Чачка – прим.) высказал свои пожелания. Единственно, я боялся, что не хватит работ (улыбается). Но все так компактно получилось и не напичкано одновременно – получилось хорошо!

РЦ: Есть ли темы, которые вам категорически не интересны?

ЯК: Я не пишу с натуры, пейзажи. Не интересует. Если найду то, от чего дух захватит – возможно. И еще думаю, – почему я не пишу людей? Был один проект, где есть человек. Помните, в школах были советские плакаты по гражданской обороне? Вот на уроке военного дела и на стене висели плакаты, забрал их домой. Они были на военную тему, будни солдат. Мне было интересно, как «работает» эта картина – композиция, информация, которую они передают. И вот нарисовал нечто подобное (смеется). Это же инструкция, доступная без слов. Это же целый концепт!

РЦ: И больше за людей не брались. Почему?

ЯК: Нууу… это надо найти ключ к человеческой сущности, поймать волну! А если просто рисовать, то это будут рисунки школьника.

РЦ: Какие триггеры включают вас в процесс творчества?

ЯК: Только имение концепта и желание его быстрее реализовать. И еще тревога, что твою картину напишет кто-то другой. Так уже бывало, когда откладываешь свою идею, а ее кто-то реализует! И не обязательно, что ты знаком с тем человеком – вы могли вообще никогда не встречаться и не общаться. Просто он тоже додумался и сделал это. Быстрее меня. Как-то Петерис Мартинсон, когда мы вместе устанавливали выставку в Музее дизайна, сказал: «Идеи приходят к одному, к другому. Ты ее реализовал так, другой – иначе. И самое обидное, когда ты свою упустил не дал ей жизнь. Сам виноват». Поэтому надо сразу браться за дело!

РЦ: Проект, который сложился так, как вы хотели?

ЯК: А тут все интересно: когда я заканчиваю проект, я с ним прощаюсь. Не люблю мусолить и вспоминать. Сделал и прошло. Иду дальше. В Эстонии как-то сделал сложную гипсовую форму, привез ее – вдруг пригодится. И вот стоит она, место занимает и – что с ней делать? Неинтересно мне. Долепить? Но не хочется входить в ту же реку дважды. И выкинуть жалко. Поэтому не могу сказать. Однажды знакомый спросил: «Помнишь ту свою картину, от которой все ахнули?» А я и не помню… И кто эти – все?… (пожимает плечами).

РЦ: Как относитесь к «медным трубам»?

ЯК: Каждый нуждается в похвале. Мне важно, когда написанные мною проекты положительно оценивают. Например, фонды. И когда этого не происходит – тяжело. Несмотря на то, что не все мои проекты принимались, я их все-таки реализовал. Непросто, конечно, было. Но случилось.

РЦ: А у вас есть инструменты развернуть фортуну к себе?

ЯК: Это идея, в которую поверишь сам!

РЦ: Философия, слова или действия, за которые как за буек, можно зацепиться, чтобы передохнуть, прежде чем плыть дальше.

ЯК: Это простой ритуал подготовки к работе: почистить кисточки, все разложить по своим местам, подготовить мольберт… Это помогает собраться с мыслями, работает как лекарство. Простые действия, но они делают все ясным и понятным. После них я готов творить.